В перерыве вузовской конференции подсел поболтать к своему знакомому:
- Слышал, у вас грандиозные реформы?
- Нет. У ректора были идеи, но он собрал народ, посидели, подумали, и поняли, что издержки будут больше выигрыша, а так только народ разбежится. Так что отложили до лучших времен.
Тут в нашу беседу вклинился сидевший рядом худой и нервный человек средних лет, который был ректором провинциального вуза, но за счет родственных связей недавно перешел на крупный технический московский вуз:
- Ох уж эти москвичи! Не зря говорят – зажравшиеся бездельники! Ничего делать не хотят, только оправдания пассивности придумывают!
- Здравствуйте. Я слышал, Вы, как перевелись, сразу все переделывать стали?
- Конечно! Есть же совершенно очевидные вещи – что надо кардинально переделать, что ликвидировать, что расширить…
- Ну и как – все удалось?
- Если бы. Я же говорю: москвичи – бездельники. Да у нас за такие деньги горы бы свернули, а они – это я делать не обязан, для этого мне надо то обеспечить, для этого – се… Чуть что не по им – увольняются…
- То есть не все идет гладко?
- Не то слово! Не только профессура саботирует – даже ректоратские, крысы серые канцелярские. Разбежались, бездельники. Работать некому, а если кто новый есть – так он ничего не знает, и даже научить некому. Поверите – даже мои приказы не то что выполнить – по нескольку месяцев найти не могут! Никто не знает – кто работает, за что отвечает…
- И это для Вас оказалось неожиданным? То, что в московских вузах люди работают часто только по привычке, из-за сложившейся атмосферы, а если что не так – работа за такие деньги находится в пять минут? Так, может, предыдущие руководители не проводили реформы просто потому, что понимали, что чисто технически не смогут их провести?
- Но ведь очевидно же, что можно и нужно работать лучше! Значит – надо реформировать!
- Серьезные реформы – дело сложное. Многие организации в принципе невозможно реформировать, не говоря уже про то, что в московских условиях делать это не проще, а намного сложнее, чем в провинции. Например, если попробуешь у здания фундамент реформировать, то оно просто развалится.
- Не путайте меня. Организации – живой организм. А любой живой организм, если ему надо, прекрасно реформируется.
- Хорошо. То есть Вам удобнее рассуждать в физиологических терминах?
- Да. Я хоть и технарь, но у меня жена была врачом.
- Была?
- Ну да. Давно в страховой бизнес ушла. Дура она, что ли – за копейки уродоваться?
- Так ведь и живые организмы тоже достаточно мало реформируются, так как кардинальное изменение требует таких огромных ресурсов, что это оказывается просто невыгодным.
- Ничего подобного!
- Да? Вот Вы, скажите пожалуйста, детей еще заводить собираетесь?
- Нет, хватит.
- Ну так тогда скажите Вашему организму, чтобы он отреформировался. Ввиду уменьшения нагрузки одно яйцо рассосал – для гормонального фона и одно справится. Селезенку уволил, а ее обязанности возложил на печень на условиях внутреннего совместительства с доплатой за интенсивность работы, а освободившееся место использовал для увеличения желчного пузыря. Ноги укоротил – все равно на машине ездите – зато на руках, для удобства печати, отрастил еще по паре пальцев…
Ректор встал и, бормоча под нос проклятия в адрес зажравшихся москвичей, пошел искать более приятных собеседников. Мой знакомый посмотрел ему вслед и спросил:
- Интересно – что с ним дальше будет?
- Как что? Пойдет на повышение. По формальным показателям у вуза наверняка хорошие, опять же родственники…
И оставшееся время мы провели в обсуждении, как пошла бы эволюция жизни, если бы дарвиновский отбор шел не по приспособленности, а по отчетности.
Посвящается Истинному Учителю Истины.
Journal information