Есть такая женщина-политолог, Екатерина Шульман. Ей 39 лет, у нее 3-е детей, младший совсем маленький. Выглядит она усталой, что неудивительно: семья, постоянная преподавательская работа и бесконечные выступления в различных эфирах плюс колонки в нескольких изданиях.
Когда она говорит, то очень частит, складывается впечатление, что она хочет вывалить на слушателя все, что знает. Заметно, что она с первого класса была отличницей.
Это самый короткий ролик, который я нашла – зацените скорость речи.
Но вот Екатерина взялась предсказывать будущее. Что-то последнее время дам на это дело тянет: то Петрановская нам рассказывала, теперь Шульман.
«Надо признать, что мы с вами въезжаем на полной скорости в культуру, относящуюся к сексуальности если не негативно, то подозрительно.
Для всех нас было бы лучше, если бы нормы задавала старая добрая развратная Европа, но в современном мире они задаются Америкой, а Америка – страна пуританская. Они буквально несколько десятилетий, с конца 60-х, прожили в ситуации, когда секс считался чем-то скорее хорошим, чем плохим, и, видимо, им не понравилось.
Сейчас мы видим, как американское общество с очень большим удовольствием возвращается в парадигму, в которой секс – это плохо. Когда они были пуританами, то говорили, что это грешно, теперь они говорят, что это опасно. Сексуальное общение становится опасным с разных сторон: во-первых, ты никогда не можешь быть уверен, что твое поведение не будет признано насилием, а во-вторых, ты открываешься другому человеку и не знаешь, как он себя поведет. Это было всегда, но сейчас эти риски превышают выгоды.
При доступности технологических средств для решения этой проблемы, следующим поколениям идея, что ради того, чтобы получить оргазм, нужно связываться с целым другим человеком, будет казаться дикой. Отношения они будут ценить, конечно, но секс будут ценить меньше. Так что целомудрие и воздержанность – это, похоже, наше все».
Особенно, вот это классно: «идея, что ради того, чтобы получить оргазм, нужно связываться с целым другим человеком, будет казаться дикой».
Вот это как раз тот случай, когда путают свою шерсть с государственной. У дамы, допустим, какая-то усталость от детей и от карьеры, а ей кажется, что все забили на секс, и что это знак будущего. То есть, если со мной что-то происходит, то, значит, это происходит со всем миром.
Не откажутся люди от живого общения друг с другом. А мир наш держится на том странном факте, что мужчинам все еще нравятся женщины, и это несмотря на склочный дамский характер, многочисленные проблемы, связанные с этим общением.
А когда мужчины перестанут интересоваться женщинами, тогда и настанет Конец Света, по крайне мере того, для котрого мы были созданы, а иного мы не представляем.
Какие роботы и какие игры могут заменить взгляд исподтишка и улыбку, которой обмениваются двое, случайно встретившихся молодых людей? Что заменит то электричество, которое вдруг проскакивает между людьми?
Как быть с жестами, с интонацией, с запахом и с чем-то, что нельзя объяснить, но что все чувствуют?
Моя мама как-то меня попросила отвести ее в ресторан, но не в один из десятка соседних, а в такой, где белые скатерти, где официанты во фраках, где играет музыка, а за столами сидят молодые мужчины и женщины и переглядываются друг с другом – туда, где есть интрига и чувства.
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала.
И, бросая, кричала: "Лови!..
Увы, я не могла найти такой ресторан. И дело не в белых скатертях и фраках, а в том, что все это осталось в ее молодости.
Кто-то по-прежнему ловит на себе взгляды и сам посматривает по сторонам, но не мы, увы. Мы смотрим в тарелки. Видите, даже в 80 лет люди тоскуют по таким вещам.
Так как все это могут заменить роботы? Смешная эта Шульман.
В верхнее тематическое оглавлениеТематическое оглавление (За жизнь)
Journal information